Черновик статьи для Азбуки
—
Долгая жизнь скрипичной пьесы
Литературные и музыкальные произведения (если они настоящие, и если им повезло) живут дольше своих создателей: много, много человеческих поколений.
За это время они не только не старятся, наоборот — будто заново рождаются с каждым новым прочтением.
Случается, что за пару веков существования их физическая оболочка несколько меняется. Музыку авторов, живших в эпоху барокко, играют сегодня порой на иных инструментах, иной аппликатурой и штрихами. Каждый исполнитель, хочет он того или нет, привносит отпечаток своей личности, своей эпохи и своего жизненного опыта, но от соприкосновения с ними пьеса не только не теряет своих высоких качеств — наоборот, она иногда вдруг вспыхивает новым ярким светом, обнаруживает в себе новые грани.
Настоящие («великие», сказали бы мы, если бы не боялись излишнего пафоса) живые музыкальные произведения бесконечны или, по крайней мере, таковы они для нас: в них хранятся миллионы возможностей, которые еще только предстоит открыть.
—
Даже один и тот же музыкант в разные периоды своей жизни играет одно и то же произведение по-разному (конечно, если мы говорим о творчестве, а не о механическом повторении «сделанного«).
Можно прекрасно играть «Чакону» или каприсы Паганини (тоже весьма философские) в двадцать лет, но, получив жизненный опыт, к ним возвращаешься в тридцать уже другим человеком и видишь их уже (и играешь) по-иному. Так будет и в сорок, и в пятьдесят — пьесы из репертуара артиста разворачиваются во времени, находятся в бесконечном становлении, как и его жизнь.
Это как с книгами: мы все в детстве читали классиков, но, возвращаясь к «Карениной» или «Онегину» в зрелом возрасте, с изумлением понимаем, сколь многого мы в них раньше просто не видели!
См. тж.: Игры со временем