Путешествия эстетов | Все краски Индии (оглавление)
Облом
…Последняя ночь в спальном автобусе. Я готовилась к ней, как к войне, учтя уже наработанный опыт. Любовно расстелила шелковое сари, разложила все наши вещи с тем расчетом, чтобы они больше не падали на меня (в прошлый раз меня постоянно накрывало во тьме Сережиной шляпой), засела наверху, приняв боевую позу, чтобы в случае чего удачно отпружинивать ногами. Мимо скользнула тень ребенка, уже не шести, а примерно десяти лет от роду, которая пропела мне: «купиите чапааати!» — но я высунулась из своего укрытия, посмотрела на него понимающе и сообщила все, что я думаю по этому поводу. В ответ мальчуган протянул мне руку и долго тряс мою с нескрываемым уважением.
Прежде чем мы тронулись, я увидела в автобусном коридоре пару симпатичных молодых людей из Европы. Девушка, едва ступив в автобус, смотрела вокруг круглыми грустными глазами. И я впервые поняла, что ощущали те люди, кто увидел выражение моего лица в первую ночь в индийском поезде. Я тогда тоже когда я не верила своим глазам и обводила все вокруг растерянным и бесконечно печальным взглядом, а народ вокруг явно наслаждался моей реакцией.
И вот я ощущаю какой-то необычайный прилив общительности. Свесившись со своих нар, я радостно улыбаюсь.
— Ни разу не ездили в слипер басах? – кровожадно говорю я им и потираю руки. – Что ж, вас ждет яркий experience.
Девушка совсем трагически смотрит на меня.
— Ямы! – показываю я ей, как мы летали с С. до потолка, а С. еще безжалостно добавляет:
— Будете учиться на космонавтов.
И вот как это ни удивительно, но как раз именно в ту ночь автобус шел на удивление смирно – мы не только не летали, нас даже почти не потряхивало, и мы выспались как младенцы. И чем это объяснить, я не знаю. Вылезая из автобуса, я ощущала смесь вины и разочарования: надо же, в Индии и я против воли сделалась обманщицей. Мне было бы крайне неудобно вновь встретиться с той приятной европейской парой. Но они куда-то растворились – может быть, потерялись по дороге.
Что вполне могло произойти. Я и сама среди ночи чуть не потерялась – вылезла на каком-то мутном полустанке искать туалет, моментально оказалась окружена какими-то мутными бородачами, которые очень внимательно все как один, на меня смотрели. Было часа три ночи, вокруг все было в каком-то дыму и мне стало сильно неуютно. Я уж решила идти обратно искать свой автобус (еще главное не перепутать, ведь они одинаковые, а то уеду без С., денег и документов куда-нибудь в Бенарес к продавцам дров прямо в пекло!). Но вдруг вижу туалетную будку. Причем — вот парадокс для такого места — на двери этой будки оказалась настоящая живопись. Неведомый художник со всем трепетом Веласкеса или Гойи написал лицо прекрасной белой девушки. Картина была абсолютно в европейской манере. Мне даже спросонья показалось, что полотно достойно Лувра. Может потому, что контраст картины с окружающей злачной обстановкой был слишком велик. Я как загипнотизированная воззрилась на шедевр, и еле-еле, очнувшись от страшной силы искусства, возвратила себе способность соображать. Почему здесь нарисовано женское лицо, спросила я себя, и получила вполне логичный ответ: потому что туалет женский. Дверь была приоткрыта, и я смело двинула туда. Но там оказалось занято. Когда я дернула дверь, мне навстречу высунулся мрачный бородач. Выражение его лица не обещало для меня ничего хорошего. К счастью, «матрица» снова перезагрузилась, бородач вдруг почему-то передумал меня замечать, посмотрел сквозь меня, словно меня тут и не было никогда, покинул будку и прошел мимо. И я благополучно вернулась в свой автобус.
Вместо пары европейцев из нашего автобуса поутру вышла одинокая девушка, и совсем не та, что пугалась ям. Это была смелая немка, чье имя мы так и не узнали, зато узнали ее историю, когда ехали с ней потом до Мэйн Базара. Оказалось, девушка уже полгода путешествует одна по белому свету, передвигаясь исключительно на поездах, пугая своих родителей выбором маршрутов. Она уже побывала в России, после Индии собирается в Пакистан и Иран. В целом на путешествия по миру у нее год, после этого она вернется к учебе в университете, а потом окончит его и «в один прекрасный день станет доктором», как сказала она нам с тяжелым вздохом. Девушка лет двадцати двух, умная и романтичная, рюкзак наполнен книжками (романами!), и совсем никогда не подумаешь, глядя на нее, что она способна на такой сильный поступок с такими путешествиями. И еще больше удивляешься ее практической хватке при переговорах с рикшами и умению ориентироваться на местности. Я прямо позавидовала. Да! Кажется, она была одной из немногих встреченных нами европейцев, кто тоже склоняется к мысли, что неподражаемая индийская логика™ – это, скорее всего, диагноз и что на самом деле некоторые люди здесь явно не в себе (прочие встреченные мной европейцы были еще тепленькие, прямо из ашрамов, и этого не понимали). «Индия – очень странное место», — соглашалась со мной новая знакомая, и у нее делалось такое очень внимательное лицо (из-за чего, вспоминая ее сегодня, я отчего-то фантазирую, что ее специальностью, когда она окончит универ, будет именно психиатрия).
Я была просто счастлива, что встретила наконец такую здравомыслящую личность. Хотя не думаю, что это чувство было взаимным. Когда я радостно сообщила нашей новой знакомой, что здесь неподалеку есть кафе, где кормят совсем не spicy, и что оно называется Green Chili (название, как вы понимаете, говорит совсем об обратном) – немка посмотрела на меня как-то странно и очень скоро оказалось, что ей совсем в другую сторону.
/ читать дальше /