Как я уже писала здесь в блоге, последние дни я занимаюсь тем, что восстанавливаю старый сад (уже посадила разные виды жасмина, созданные Лемуаном, такие, как, например, «Горностаевая мантия») и играю старых итальянцев, обнаружив, что в этих двух занятиях весьма много общего.
Сегодня весь день занималась «Временами года», после чего открыла в виртуальной нотной библиотеке Imslp все сонаты Корелли опус 5 и подряд сыграла их все с листа — точнее говоря, с монитора. (Вот еще один плюс виртуальных библиотек: можно сразу играть на скрипке то, что видишь, и выбирать себе вещи, играя).
И вот какое я сделала открытие (хотя, конечно, истина стара как мир, но была забыта в последнее время, как и другие прописные музыкальные истины). Наиграв достаточное количество барочной скрипичной музыки, совершенно иначе относишься к ее вершинам — к той же «Фолии» или к скрипичным сонатам и партитам Баха. Ведь они, хотя и были написаны с учетом тогдашнего музыкального языка, были исключением из правил, в них больше всего было индивидульного, и одновременно — общечеловеческого, вечного. Мы же, если играем только их, с непривычки заостряем свое внимание только на самих элементах музыкального языка, отчаянно боясь играть «не в стиле» (потому что иначе не пройдешь ни один экзамен, ни один конкурс). И так получается, что содержание музыки остается в исполнении нераскрытым…
После своих корреллиевских бдений я сыграла Адажио из соль-минорной сонаты Баха — абсолютно не так, как делала это прежде, и чувствую, что здесь открылись новые горизонты и над этим еще надо поработать. Лучше поздно, чем никогда! Впрочем, в школьные или студенческие времена я бы так все равно не могла позволить себе играть в таком духе — не прошла бы ни одного экзамена из-за «не в стиле».
Кстати, помимо Лемуана-садовника был еще Лемуан- автор фортепианных этюдов. Не знаю, состояли ли они в каком-либо родстве, но было бы приятно, если это так!