Перейти к содержимому

Дарственные надписи

А между тем в разделе на blagoy.ru, где я собирала дарственные надписи своему деду-литературоведу, набралось уже приличное количество информации.

Всё это оказалось неожиданностью для меня самой.

Я ведь с этим моим дедом лично не успела пообщаться — я поздняя дочь позднего сына, дед родился аж в 19 веке. Так что эта «работа»  —  это и было мое знакомство с ним (как работа над биографией папиной мамы В.С. Нечаевой — это был мой способ знакомства и общения с ней).

Конечно, я и раньше знала про папиных родителей, что они были крупными учеными, знала, что по учебнику деда учились филологи в университетах, но я человек другой эпохи, другой профессии, меня воспитали другие дедушка и бабушка, и вообще в семье ни у кого времени не было особенно размусоливать заслуги предков (слава Богу! так сохранилась здоровая атмосфера). Да, дома хранились книги по литературоведению, в них иногда было очень интересно заглядывать, но, например, дарственные надписи в них никто из нас пристально не изучал.

Ситуация стала меняться, когда я начала строить сайт памяти папы и сделала там раздел и про деда (их часто путают; надо было разделить обоих, чтобы путаница прекратилась).

Вот тут стали происходить удивительные вещи, совпадения. Вскоре после путешествия в Грецию открылась история с адмиралом Спиридовым: в книге, прошитой пулями, обнаружилась автобиография деда; нашелся архив деда в Академии наук; я заинтересовалась книжками с автографами у нас дома и обнаружила в них много любопытного.

Вскоре эти книжки мне понадобились для сайта.

Подтолкнули меня несколько мелочей. Вот одна из них: еще раньше, оцифровывая папины неоконченные воспоминания, я не могла не заметить эпизод с поэтом М.; отец, оказывается, что-то слышал про конфликт (хотя слово не совсем правильное) поэта и своего отца, упоминал историю *** 1920-х, в которой поэт не очень красиво выглядел. Хм, сказала я себе… и вспомнила этот эпизод потом, когда наткнулась на «Четвертую прозу», где поэт М. смачно упоминал моего деда как «лицейскую сволочь». Было, конечно, интересно сопоставить два факта. (А мог ли проводить подобные параллели мой отец? Сомневаюсь.  Произведение, в котором поэт отвел душу, было впервые напечатано в СССР, вроде, в 1988; отец умер в 1986).

Деталь интересная (хотя мало ли, кто что о ком сказал; тем более, что поэт М. вообще  запомнился современникам своим буйным нравом…). Однако вскоре я случайно немного познакомилась с постсоветской филологией, точнее, с некоторыми ее образцами. Осталось ощущение удивительной халтуры, приправленной громкими идеологическими клише (кстати, теми же, что живут в современных западных массмедиа — случайность, конечно?) Следующая за этим цепь совпадений заставила меня пристальней вглядеться в книжки, которые сохранились дома, а точнее, в автографы на них. И сопоставить их с документами в архиве деда в Академии наук.

Какие существуют фактические данные, что говорят документы?

Я отвечала сама себе на эти вопросы, заполняя пустоты, так постепенно и расширялся раздел на сайте.

Все эти восторженные слова, посвященные деду (в том числе отзыв о нем как о «живой легенде» из-за железного занавеса, на книге, изданной в 1972 Гарвардским университетом), так и остались бы пылиться на полках, если бы не цепь совпадений. Значит, все, что происходит, к лучшему.

*** Кстати, в машинописи опечатка: не «конкретные», а «колоритные» факты.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *