Перейти к содержимому

Эта грустная история (продолжение)

Продолжение. Начало — здесь.

— —

Не было никаких сомнений — эти тетрадки (годы 1968-1981, вторая половина того, что было оставлено племяннику Н.И. для публикации) были исписаны почерком Нелли Ивановны. Только почерком еще более аккуратным, еще более мелким, ну просто бисерно-каллиграфическим, буковка к буковке. Текст, в котором речь шла о непереносимых страданиях, был выверен до мельчайшей запятой и без всяких сомнений представлял собой окончательный беловой вариант, прошедший стадии черновиков и тщательной стилистической правки. Каждая страничка была пронумерована, все тетрадки начинались непременно с одной пустой странички – прямо как в книжках, где на этом месте полагается быть титулу.

Итак, почерк был мне знаком. Но той Нелли Ивановны, которую мы все знали, в тех дневниках не было. Та Нелли Ивановна, вероятно, появлялась лишь на людях.

А когда она оставалась наедине, в ней просыпалась другая персона — «девица Нелли» (так Н.И. часто себя называла в дневнике в третьем лице). Эта девица Нелли была помешана на эротической любви. Она видела себя 25-летней чувственной красавицей, писала о том, как буквально везде (в метро, на улице, на работе) на нее просто бросаются мужчины, и что она еле-еле отбивается от них. Но она себя берегла для того, чтобы исполнить свою великую миссию, ради которой она пришла в этот мир. Миссия ее была в том, чтобы соединиться с человеком, которого «девица Нелли» в дневнике называет почему-то «пресветлым князем» и «своим венценосным супругом». (Я скоро обнаружила к своему величайшему изумлению, что под этим титулом скрывался знаменитый советский пианист Р., который, кажется, едва знал о существовании Н.И. от своей жены, работавшей в той самой консерватории, где служила и Н.И.).

«Девица Нелли» бесконечно обращается в дневниках к этому «князю», она молит его прийти и соединить воедино половинки ее души, избавить от страданий, она корит его за то, что страдает по его вине, объясняет ему, что он должен торопиться, пока они оба еще ходят по земле. Он должен быть счастлив, что он родился ее современником: ведь только после того как он соединится с ней, он обретет истинное бессмертие.

«Девица Нелли» верила, что «князь» ее слышит. Она ставила дома его фотографию, обставляла ее цветами, готовилась и одевалась, как на свидание (она пишет, что сидела полуголодная потому, что все деньги уходили на дорогое белье и платья. Напрасно коллеги подозревали ее брата!) и ждала. Но князь не приходил. Не приходил десятилетиями. И это причиняло ей непереносимые страдания. Как я поняла, Н.И. ставила себе срок, в течение какого времени он должен прийти. И обдумывала самоубийство (и описывала в дневнике, как это надо обставить: нарядиться, за час вызвать брата, поставить 9-ю симфонию Бетховена, потом 2-й концерт Рахманинова…)

Кроме князя, Н.И. разговаривала дома с другими личностями. Она обращалась к четырем нерожденным ею сыновьям от князя — «княжичам» — которых она видела перед собой так, словно они живые и реальные. Она «мучилась злодейством», что они не родились, не стали счастливыми.

Но еще у нее были другие возлюбленные. Президенту Чили Сальвадору Альенде она шептала ночами в постели страстные слова на испанском (ему, а не «князю» — потому что «князь» был с ней более холоден). Че Гевара и Фидель Кастро были также любовью ее жизни. Она постоянно беседовала с ними, обращалась к ним ласкательно, то как к возлюбленным, то как к детям. Она видела собственную вину в том, что умерли Хемингуэй и Че Гевара, а также обдумывала фантастические теории спасения от смерти Бетховена и Лермонтова.

С Бетховеном была особая история. Согласно дневнику, в юности Н.И. мечтала выйти за него замуж, и ей даже одно время казалось, что так и произошло, и она прожила с ним вместе долгую жизнь. Позже она решила обручиться с ним, поставила перед собой его фотографию, он выразил ей с фотографии свое согласие, и она стала носить кольцо в знак обручения. В дневнике она иногда называет себя невестой Бетховена. Все-таки она понимала, что великий композитор жил в другую эпоху, но считала, что они были предназначены друг другу, несмотря на то, что их разделяют 150 лет. Н.И. однажды записала в своем дневнике, что она «расплачивается своим одиночеством за одиночество Бетховена».

Именно поэтому она всё торопила «князя» — она напоминала ему, что их союз был бы вершиной эволюции и что в отличие от Бетховена, с которым Н.И. разминулась во времени, Р. более удачлив — он ее современник.

(Впрочем, Бетховен и «князь» были для нее практически одним и тем же лицом. Н.И. писала: «хорошо знаю, что личность, гений, музыка Бетховена перевоплотились, возродились для меня в князе»).

Н.И. тщательно скрывала от всех свою манию. Но сама она все-таки ее осознавала («Понимаю: это безумие. Но оно реальность»; «Неукротимый дьявол сидит во мне. Откуда эта страшная сила. Это не я. Это ты, великий, породил дитя, равное себе»).

Согласно дневнику, она переехала в Москву и устроилась работать в консерваторию как раз для того, чтобы однажды столкнуться с «князем». Пару раз такие столкновения действительно случились. Н.И. смотрела на пианиста Р., и никто не подозревал (а он тем более) о том, что в это время происходило в ее душе. В дневнике она писала, что если бы тогда ей удалось хотя бы только дотронуться от него — всё, больше никакая сила ее бы от него не отодрала: она бы вцепилась намертво, приросла к нему, а дальше вся перелилась бы в него, растворилась бы в нем.

Каждое утро она приходила к подъезду своего кумира и говорила ему: «доброе утро, ненаглядный!»

А вечером ждала.

Но вот однажды ей надоело ждать. Она, как пишет, осердилась на всех своих возлюбленных. И «князь» еще уехал (видимо, на гастроли), и для Н.И. пропал смысл приходить к его двери.

И вот тут подвернулся мой отец.

Понимал ли мой папа, что он наделал, всего лишь прислав тихому библиотекарю, которая несколько раз помогла ему в подборе нот на абонементе, приглашение поприсутствовать на госэкзамене его студентов в Малом зале?

Конечно же нет.

Нелли Ивановна провела несколько часов на балконе Малого зала, за комиссией. Она была тиха и незаметна. И никто не подозревал о том, какие яркие переживания она испытывала в тот момент.

Она смотрела на моего отца и чувствовала себя так, как будто это она создала все это – и Малый зал консерватории, и этих студентов, и их педагога. Выбор был сделан.

В отличие от всех других возлюбленных (к которым Н.И. испытывала чувства всегда «с положительным знаком», несмотря на то что князь, по ее представлениям, «выбросил ее в мир» и заставил страдать), к моему отцу она с самого начала испытывала любовь, смешанную с ненавистью. С желанием, с одной стороны, зачем-то унизиться, а с другой – покарать за свое унижение. Слишком долго она ждала князя и других, и так ничего за это и не получила.

«Пусть не задается, пусть не задирает нос, — писала она князю, — ведь он для меня – всего лишь замена тебя. Я всего лишь перенесла на него свою любовь к тебе. Стоит тебе вернуться ко мне – и я тут же о нем забуду».

Иногда она чувствовала себя виноватой перед «князем». И все-таки постепенно многие представления, которые она связывала с ним, она перенесла на моего отца (как в свое время перенесла на князя чувства, которые испытывала к Бетховену). Однажды, например, она стояла перед моим отцом, смотрела на него и видела: она, Нелли Ивановна – это тончайший пласт чистого золота, и вот этот пласт оборачивается вокруг него, оборачивается, и все плотнее, плотнее… и вот уже не осталось ни одной частицы тела этого человека, ни одной клеточки, которая не была бы покрыта ею, Нелли Ивановной.

И все-таки было большое отличие: к князю она обращалась все время непосредственно, а про моего отца писала «он». Князь занимал в ее сердце особое, только ей известное место, мой же отец для нее был как бы «зам. князя».

Скоро она уже описывала в дневнике эротические сцены меж ней и новым «возлюбленным»… (Вот на такую сцену я и наткнулась сразу же, открыв дневники. Я была настолько ужалена, что даже не сообразила сразу же посмотреть на дату и понять, что то, что описывает Н.И., просто не могло существовать в реальности, потому что не сходится с реальными фактами! Поняла я это позже, а пока продолжала читать).

Н.И. не понимала, почему на следующие дни «возлюбленный» вел себя так, словно ничего не было или словно он ничего не помнит. Она испытывала злость за это. Ну ничего, говорила она себе, он еще увидит, он еще поймет… Он еще оценит. И вот ее прогоняли, а она снова была тут как тут – с термосом, бутербродами, с тихой льстивой речью, с предложением помочь в работе, найти ноты, переписать текст… Ничего… Скоро князь придет и скажет этому человеку, что он сам, сам князь, любит «девицу Нелли», что «девица Нелли» – его, князя, женщина, и этот человек все поймет, он устыдится, ведь он чтит князя…

И вдруг вместо этого она неожиданно получает известие, которое раскалывает ее душу на кусочки.

Мой отец женился на моей маме.

Ненависть! Жгучая злоба! Самая черная ярость! Все это буквально разрывало Нелли Ивановну, она стонала от душевной боли. Как мог он сделать своей женой не меня, как мог он выбрать другую, как он мог предпочесть ее мне!!! Да как он смеет быть счастлив, да как она, соперница, смеет быть с ним!!!!!!!

Однажды Н.И. от ярости, вернувшись домой, дико закричала и разнесла весь дом — всю свою вылизанную, аккуратную квартиру, в которой она обычно часами сдувала каждую пылинку.

Но находясь на людях, она по-прежнему тщательно скрывала от всех то, что творилось в ее душе. Она оставалась для всей консерватории и для моего отца все тем же тихим, преданным, скромным, целомудренным библиотекарем, немножко с чудачествами, но человеком исключительной порядочности и доброты.

Поэтому ярость, не находя выхода, копилась, копилась, копилась…

И вот однажды Нелли Ивановна делает в дневнике загадочную запись: «Я должна предупредить его об угрозе. Я знаю, что он не будет рисковать и поэтому сразу прекратит общение со мной». Дальше она обращается к «князю»: описывает океан страшной силы, надвигающийся на нее, и что она, Н.И., мельчайшая соломинка перед этим океаном, и сейчас он ее сломит. Только если князь придет, получится предотвратить катастрофу.

И…

Следующие записи были совсем о другом.

Но потом снова: он отверг меня в качестве жены, ну ладно, но если он отвергнет меня в качестве даже секретаря, посудомойки, няньки, — то тогда, о, тогда, тогда….

Да что же такое было бы тогда? Никто этого так и не узнал.

Нелли Ивановна стала личным секретарем моего отца.

/читать дальше /

7 комментариев для “Эта грустная история (продолжение)”

  1. Виктория

    Мда… У православных это называется «одержимая» или «бесноватая». У психиатров будет свой, не менее роскошный, диагноз.

  2. Да.
    > У православных это называется «одержимая» или «бесноватая».

    Меня особенно испугал пассаж про ««Неукротимый дьявол сидит во мне. Откуда эта страшная сила. Это не я. Это ты, великий, породил дитя, равное себе».

    > У психиатров будет свой, не менее роскошный, диагноз.

    Когда я всё это узнала из «дневников» Н.И., тут же кинулась искать в интернете информацию по одержимым маньякам, фанатам звёзд. Начиталась всяких историй. На Западе таких людей (если только вовремя все раскрывается) помещают на принудительное лечение (в текстах, что я читала, часто мелькал диагноз «параноидная шизофрения»), а затем законодательно запрещают им приближаться к объектам их преследований ближе чем на определенное расстояние. Правда, не всегда помогает: бывают и убийства.

  3. Виктория

    Интересно, у Н.И. в роду должны быть либо сумасшедшие, либо еще что-нибудь, может,оккультное.

  4. Виктория

    На Западе существует движение в защиту психически больных, не помню в какой стране. Дескать, не надо мешать жить людям с психическими отклонениями и лечить их. Они имеют право на свою собственный мир.

  5. Нет, тут человек действительно мучился. Наверное, лекарства помогли бы, хотя бы притупили страдания. Хотя… сложно сказать 🙁
    Я только что еще раз вчиталась в эпизод с обдумыванием самоубийства. Там речь шла о том, что это надо сделать, чтобы предотвратить распад. (Может быть, личности?) Я вот сейчас думаю, что в каких-то уголках души, не затронутых болезнью, Н.И. в самом деле испытывала к каким-либо людям (и наверное, и к нам) теплые чувства, но вот этот «дьявол внутри» — он действовал по-своему.
    В самом деле очень грустная история.
    Я на Н.И., конечно, больше совсем не обижаюсь.

  6. Виктория

    «Я на Н.И., конечно, больше совсем не обижаюсь.» Слава Богу, потому что человек жил в адских страданиях. И, разумеется, ей руководила болезнь.

  7. > Слава Богу, потому что человек жил в адских страданиях. И, разумеется, ей руководила болезнь.

    Да.

Добавить комментарий для annablagaya Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *