черновик
Звукорежиссер —
это тот человек, чьими ушами, чьей душой и мозгом мы слышим музыканта-исполнителя в записи. (Подобно тому как артистов мы видим глазами режиссеров и операторов, снимающих их в кино).
От него во многом зависит, каким будет в записи звук, баланс, драматургия игры, образ, дыхание музыкальных фраз. (Да, звукорежиссер может вмешиваться в интерпретацию. И хотя все-таки возможностей управлять артистом во время самих «съемок» у него меньше, чем у кинорежиссера, зато при записи он может по-разному с помощью техники рисовать «звуковую картину», а позже при монтаже в его руках окажется такой драгоценный, эфемерный и ключевой материал, как паузы… пространство между звуками… да и вообще, если до того дело дойдет, само следование одних «дублей»-кусков музыкального текста за другими).
Поэтому личность звукорежиссера, то, какой он музыкант, его вкус, индивидуальность, характер (не говоря о тонкости слуха) имеют огромное значение.
Те, кто записывают т.н. «классическую» музыку — столь же штучный товар, как и сами исполнители. Вначале такой человек с детства получает музыкальное образование (он может быть, кстати, тоже скрипачом или другим инструменталистом), потом еще пять лет учится в институте на отделении музыкальной звукорежиссуры. Он не только слушает лекции и читает учебники, как это происходит в обычных человеческих вузах и специальностях, но и овладевает практическим ремеслом под руководством мастера (от учителя к ученику, от мастера к подмастерью — принцип древний, общий для всех искусств, хотя это искусство и «новее»).
С учебниками и лекциями при этом есть одна тонкость: на базовое музыкально-гуманитарное основание у звукорежиссера наслаиваются технические знания — по физике и акустике.
Вот когда все эти ступени пройдены, в итоге получается такой необычный человек-кентавр: музыкант, физик и лирик, критик и творец, хирург и духовник в одном лице.
—
Чтобы родился звуковой шедевр, в студии должна произойти встреча замечательного звукорежиссера с прекрасным музыкантом-исполнителем. Это ясно. Но это еще не всё, потому что когда оба — творческие личности, им тоже в каком-то смысле надо «сыграться».
А что, если их взгляды на музыкальное искусство не совпадут? Готов ли будет звукорежиссер принять и передать индивидуальность исполнителя (с исходным звучанием, фразировкой), не подгоняя ее под свой вкус? Или ему костью в горле будут вставать каждый акцент, каждый чих, каждая выделенная нота в басу?
Психологическая совместимость желательна тоже. Двум творцам, раз уж они работают над одним произведением, лучше находиться на одной волне. А когда исполнитель — хрупкая не уверенная в себе лирическая душа, а его звукорежиссер (например) — вредный сухарь в очках, которому чуждо всё живое… дело дрянь. Ведь этим несчастным придется часами работать в противофазе, в атмосфере вакуума! Что вредно для нервов, противно и тяжело. И совсем не хорошо для искусства, потому что тогда творческий процесс превратится в унылую ловлю блох или еще того хуже …— в гастроскопию.
—
См. также: Не близко