Перейти к содержимому

Синтез

Скрипка | Скрипичная азбука

Черновик статьи для Азбуки

Синтез

Пришло время странички Азбуки сшить одной нитью, чтобы было «на бумаге», как оно есть в живой реальности. Такую объемную конструкцию будет сложно построить, поэтому к этой страничке я буду возвращаться и возвращаться =

Скрипка — это синтез. Скрещение и смешение культур, эпох, стран и народов, разных слоев общества (см. — Предки и родственники скрипки).

Игра на скрипке — это тоже синтез: сплав разных скрипичных/музыкальных школ, разных национальных традиций, разных черт нашей личности и личностей наших педагогов (скрипичных «дедушек» и «прадедушек»); смешение «женских» и «мужских» качеств в каждом из нас, разума и чувств, искусств и наук.

Это пение и одновременно речь. (Моя любимая тема! Хотя я всё никак не запишу здесь про свой «метод» пенияговорения, который я придумала для себя, играя 1 концерт Шимановского, — не знаю пока, как это даже и назвать так, чтобы сплавить два начала в одно слово).

Танец и аэробатика. Изобразительное искусство — живопись, графика, архитектура… История и археология. Логика и психология. Математика. Физика, химия, биология, анатомия, акустика. Изобретательство! Театр. Философия и поэзия. И даже спорт. Всё сразу =) Чтобы рассмотреть получше, повернем этот «драгоценный камень» разными гранями.

…Так вот, скрипичная игра (в своих лучших проявлениях, в идеале) — это пение

и одновременно «речь» (см . фразировка, агогика)

/ Когда мы играем какую-то пьесу — мы что-то «рассказываем» слушателю. Это может быть возвышенно-приподнятая «речь», как у Баха, или «речь», состоящая из одних междометий и ругательств (да-да, чего только не бывает в новейшей академической музыке!)
Но даже если музыка звучит совсем скучно, все равно что-то «говорится». Ведь бывают же скучные лекторы и заумные докладчики! Кое-кто вообще играет как «генератор научных текстов» — то есть сам-то не понимает и сказать ему нечего, но заумная форма маскирует пустоту /

.

Это танец

/ Некоторые пьесы — в буквальном смысле танцы, и так они и называются: менуэт, гавот, вальс, и т.д. Другие — такие как «Чакона» Баха — к танцам восходят, но уже бесконечно далеки от первоначального прикладного значения. Даже в «нейтральных», не скрепленных каким-то особенным сюжетом пьесах тоже часто есть танцевальное начало, да и вообще каждый звук, который рождается под руками исполнителя — это всегда еще и движение, жест! /

.

Это, порой, воздушная акробатика или аэробатика (каденция Соре к концерту Паганини!)

.

Это изобразительное искусство — в самых разных его видах:

Местами живопись (тон, окраска звука, оттенки, вся эта тончайшая колористика, которой служат разные приемы вроде флажолетов… есть у нас и своя «светотень», и даже в каком-то смысле своя «перспектива»),

а местами графика (штрихи, мелодический и ритмический рисунок, орнаменты)

К тому же мы, музыканты, лепим музыкальную фразу, как скульпторы (посмотрите на руки дирижеров — увидите тому наглядное подтверждение)

/ Или не лепим, а, по примеру Микеланджело,  отсекаем при работе над фразой лишнее (кому что ближе; зависит еще и от характера материала) /

Есть в нашей работе и какие-то начала архитектуры (точки опоры, «краеугольные камни» в пассажах, смысловые «арки»; музыкальная форма — особенно в сонатах и фугах)

.

Это инженерное искусство, изобретательство (опять — пассажи, а тж.: виртуозная музыка, аппликатура, техника, скрипичный аппарат)

.

И математика

/ Музыка — тот мостик, где встречаются математики и поэты. И хотя движение чисел происходит под пальцами артиста само, и артисту на сцене вовсе незачем о нем думать, всё-таки:

— интервалы между нотами «по горизонтали» (в мелодиях) и «по вертикали» (в аккордах и двойных нотах) вполне измеряются числами, как и доли в такте (и чтобы считать ритмический и мелодический рисунок с нот, надо прежде всего уметь считать). Хотя в музыке существуют отклонения от счета, см. ритм и метр);

— само расположение тональностей по квинтовому кругу — также система математически выстроенная;

— и, например, такая операция, как транспозиция, существует и в музыке, и в математике…

Хотя зачем так далеко ходить! Даже если мы возьмем на скрипке одну всего лишь ноту, ту же хрестоматийную Ля, мы уже получим нечто, имеющее определенную частоту — число колебаний в секунду.

При этом — внимание! У нас не арифметика, а высшая математика. Считать для игры на скрипке недостаточно. /

.

Это даже физика (акустика)

(См. конец прошлого абзаца, а тж. странички про игру в разных помещениях, напр. эту. Хотя, опять-таки, концертирующий музыкант не ставит опыты и не проверяет формулы — он играет)

.

И что-то из анатомии и биологии — само собой.

(Ведь скрипка и смычок — продолжение нашего тела)

.

(И, кажется, даже химия нас не миновала? 🙂 Ведь для игры имеет значение и состав канифоли, и металл, из которого сделаны струны, и то, как всё это взаимодействует между собой)

.

…Это логика

/ Опять-таки особенно в «сонатной форме» — в классических сонатах и концертах — и в полифонии, например в баховских фугах. Музыкальную логику — т. е. особенности строения музыкальных форм — профессиональные музыканты изучают с самого детства, и потому часто могут предугадать, слушая какое-нибудь незнакомое сочинение периода классицизма: 1) когда вступит оркестр, 2) а когда солист; 3) когда оркестр уйдет в тень и оставит солиста наедине с его каденцией, 4) когда вернется первая прозвучавшая в концерте тема, у кого, в каком виде, и т.п. Кстати, зная в целом правила игры, тем интереснее сталкиваться с сюрпризами, если живший пару веков назад автор был не лишен остроумия/

.

И театр

 / Всё-таки мы артисты, надо уметь входить в образ. Кто за нас заставит публику поверить в Кармен или Шемаханскую, когда мы играем фантазию на темы из оперы и в нашем распоряжении нет ничего — ни актеров, ни гримеров, ни декораций? /

.

И психология

/ Опять-таки для работы над образом; и вообще «над музыкой», т.к. она связана с тончайшими движениями души; а еще — чтобы выучиться и выучить других, не угодив в психологические ловушки и черные дыры. См., например: Мнимый Доброжелатель , «Вы слишком талантливы, мой друг!»

.

И археология

(Музыкальная герменевтика — процесс долгий. Пока доберешься до нужного смыслового слоя за напластованиями редакций разных эпох, действуя то «скальпелем», то «кисточкой»…)

.

И спорт (к концу 20 века его стало в исполнительстве особенно много. Правда, пока ни одного допинг-скандала в музыкальном мире не было и музыканты, в отличие от спортсменов, не заканчивают карьеру в ранней молодости, а проходят со своими скрипками и виолончелями всю жизнь до последнего дня, — и все-таки музыкальный мир приближается кое в чем к спортивному.

/Порой некоторые из нас страдают от предстартовой лихорадки, для удачного выступления мы должны быть в хорошей форме, в выполнении различных технических элементов нам важна стабильность, мы состязаемся на конкурсах… /

.

А на высшем уровне —

это философия и поэзия, 

как понимали их немецкие романтики.

«Магия», как некогда поэтически выразился нежно любимый мной Кароль Шимановский.

Правда, не всем нам эта магия подвластна (как и логика с архитектурой, речь с живописью, техника с психологией и все остальное из списка). Человеческие экземпляры, которые могут вместить в себя это всё, рождаются не часто. В иные эпохи гуще, в иные реже, а кое-когда, может, и пару раз за сто лет.

Хотя тут мы вдаемся в фантазии и теории.

Может, такого универсального скрипача вообще еще не родилось, а возможен лишь… «синтетический» портрет.

С любовью к прошлому — предвосхищающий будущее.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *