черновик
—
Рисунок — мелодический и ритмический
Мы уже говорили о том, что выдающиеся музыканты — это художники (нет: Художники!), или по крайней мере должны ими быть.
Поэтому не стоит удивляться «художественным» словам в повседневном музыкальном обиходе. Про тон и про штрихи мы уже говорили, а есть еще: [мелодическая] линия, [мелодический] рисунок, орнамент[ика]…
—
Конечно, степень выраженности мелодической линии/прихотливости мелодического рисунка бывает разной.
Бывают густо орнаментированные, кружевные пьесы. (Как-то я играла Хандошкина для художников книг — один из них потом говорил мне, что обратил внимание на фактуру пьес, нашел много общего у этих тонких звуковых виньеток с изобразительным искусством той эпохи).
А бывает все как раз наоборот.
Средневековые христианские церковные хоралы аскетически суровы, строги и голы. Та же Dies irae — одни кости, без обрастания плотью (естественно: речь-то идет о Страшном суде).
Такая жуткая нагота, конечно, уже не для наших глаз и ушей. Когда скрипач Эжен Изаи сочинял свою Вторую сонату, построенную на этой древней теме, он предъявил тему-«скелет» в ее исходном виде лишь однажды (вон она, костлявая, обретается в самом конце части под названием «Меланхолия»: см. выше). И то нам разрешено с ней «поиграться» (написано же: ad libitum).
В других местах сонаты Изаи тему «приодел», оплел ее множеством нитей, образующих разнообразные смысловые «узоры».
А вот для сравнения — какая-нибудь томная Шехерезада или Шемаханская царица Римского-Корсакова (в фантазии Цимбалиста «Золотой петушок): обрисовывает ее прекрасное тело прихотливая, богато орнаментированная, сплошь затканная узорами, струящаяся и ниспадающая драгоценная восточная ткань. (Кстати: «музыкальная ткань» — так тоже говорят).
Вообще восточная музыка тяготеет к узорности (как и надписи в исламском мире — вспомним каллиграфию, например, или надписи на стенах Альгамбры); видимо, музыка и литература отыгрываются за живопись, которая в этой религии урезана в правах.
Не зря именно «арабесками» (по аналогии с арабскими узорами в изобразительных искусствах) с легкой руки Шумана называются музыкальные пьесы «с узорчатой фактурой и богато орнаментированным, «кружевным» мелодическим рисунком»*.
—
«Рисунок» не обязательно должен быть один на всю пьесу. Смена разных «рисунков», как в калейдоскопе, переданных к тому же разными штрихами и еще и… окрашенных по-разному (да! об этом речь еще впереди), бывает во вариациях.
Но вне зависимости от того, насколько узорчата пьеса, насколько она прихотлива и переливиста, всегда в музыкальной фразе есть главное, что выделяется тоном и разными выразительными приемами (правой и левой рукой), а есть то, что это главное обволакивает, что обвивает главную мысль, оттеняет ее и подчеркивает.
На этот каркас — мелодический рисунок — и «крепятся» украшения (или орнаменты, о которых мы уже говорили раньше, как говорили и о том, что «изобразительность» в музыке — с «выразительностью» заодно).
—
P.S. Еще говорят про ритмический рисунок, см.
—
* См. статью об арабесках в Музыкальной энциклопедии.